«В смутное время колебания или перехода всегда и везде появляются разные людишки».
Бесы. Достоевский Ф.М.
«Бийцовщина»
Феномен который мы попытаемся здесь описать нельзя сводить только к какой-то отдельной личности, ибо он стал итогом конкретно-исторического синтеза, появившимся на постсоветском пространстве в определенный исторический момент после 1993 года. Хотя по отдельности части этого синтеза проявлялись в начале XX, а то и в XIX в., но именно в настоящую эпоху они смоги соединиться в той форме, которую мы пытаемся описать и от скатывания в которую мы стремимся предупредить наших политически активных читателей.
Описываемый феномен сложился в начале 2000-х годов, в условиях спада в левом движении и потери им надежды на реальный приход к власти, а также понимания того, что сложившаяся общественно-экономическая система носит долгосрочный характер и ее демонтаж в ближайшей исторической перспективе представлялся маловероятным. В этих условиях некоторые лидеры, с целью сохранения себя и своих позиций, стали идти на беспринципные тактико-стратегические альянсы, использовать имморалистические тактики поведения во внутриорганизационном строительстве, в частности по отношению к другим политическим активистам. Унижая и уничтожая, при этом, своих собственных соратников по борьбе, идя на развал и дискредитацию собственных организаций, проявляя готовность «больше ценить себя в политике, чем политику в себе». То есть ради своих амбиций обязательно сохраняться на лидерских позициях, даже в условиях негативных последствий от маневров обеспечивающих это сохранение, даже если при этом теряется вес тех организаций (или их осколков) в которых они стремятся сохранить лидерство, несмотря ни на что. При этом, если в тактико-стратегическом смысле примером этого феномена являлся скорее покойный В.И. Анпилов, который беспринципно меняя союзников низвел себя до незаметного и не влияющего ни на что субъекта, то примером «внутренних войн» и развала собственной организации, а также зацикленности на одной, противоположной самому себе в прошлом, тактике является С.Н. Биец, на примере которого все симптомы описываемого явления можно показать наиболее выпукло и ярко. Именно поэтому на его примере мы постараемся показать все наиболее ужасные стороны этого феномена.
Тактико-стратегические аспекты
Начать надо с того, что С.Н. Биец был выходцем из «несоветских левых», то есть не пост-КПССовских, а из тех кто относился более критически к социальной и политической природе СССР. В 90-е годы он клеймил КПРФ и советских патриотов из пост-КПССовских организаций.
«Необходимо отметить, (КПСС) не является ни рабочей партией, ни тем более коммунистической в прямом смысле этого слова. Она служила лишь фасадом тоталитарно паразитической верхушки, узурпировавшей власть в некогда рабочем государстве. До тех пор, пока номенклатура довольствовалась ролью социального паразита на плановой экономике страны, ей необходим был аппарат идеологического прикрытия ее власти. Когда же она занялась дележом народной собственности и юридическим оформлением себя уже в качестве капиталиста, он стал не нужен. И оставшиеся не удел обществоведы, философы и экономисты, а также та часть номенклатуры, которую обделили в процессе приватизации начали борьбу за выживание в новых условиях. Это и вызвало появление на осколках КПСС новых «коммунистических» партий». (Рабочая Демократия , №8, июль — август 1992г.)
«Из организаций происходящих от КПСС, одни (КПРФ, РКРП) окончательно скатились в лагерь буржуазно-националистической реакции, другие (ВКПБ, РПК, СКП-КПСС) все время колеблются между ней и лагерем революции» (Из резолюции IV Съезда Комитета за Рабочую Демократию и Международный Социализм, 1994 год)
Но когда понадобилось, в силу обстоятельств, перестроиться, он тут же изменил оценки и к 2002 году КПРФ стала «наиболее массовой организацией рабочего класса в России», что вызвало острое отторжение со стороны многих членов организации в Москве и в регионах. Сталинистские и пост-КПССовские организации были объявлены союзническими, несмотря на предшествовавшую идеологическую «неперевариваемость» и был взят курс на сотрудничество с АКМ, Трудовой Россией и т.д. Этот идейный отказ от всего своего прошлого по-сути привел к расколу и распаду тогдашней межрегиональной организации РРП и созданию трех отдельных, каждая из которых в нулевые годы не смогла повторить межрегиональный успех единой РРП. При этом каждый конкретный тактический зигзаг, а потом и расхождение в этих поворотах, приводили с одной стороны к внешней изоляции и самоизоляции, а с другой стороны к разочарованию и тиражированию (воспроизводству) беспринципности. Но Бийца это не останавливало, ему было все равно с кем и в каком количестве сотрудничать, с каким составом и какой численностью оставаться. Он готов был пойти на раскол только ради собственной власти над организацией, пусть даже из нескольких оставшихся человек.
Спустя годы эта тактика заведет его в МОК (межрегиональное объединение коммунистов), к сотрудничеству с отколом от КПРФ, каковым он гордился, так как якобы благодаря этому была создана ОКП в которую он и вошел в должности секретаря ЦК по работе с профсоюзами (эта деталь очень важна в контексте его поведения в последующие годы). В рамках ОКП Биец всегда хвалил партию и готов был сотрудничать с членами ее руководства не смотря на их, подчас, откровенно шовинистские взгляды. Но когда произошел раскол партии, все те негативные вещи, которые ранее прощались и не замечались, стали подниматься на щит при критике оппонентов.
Тут мы видим один из ярких примеров того, как функционирует описываемый феномен: ошибочные взгляды или аморальное поведение полностью прощаются вплоть до момента когда те, кому их ранее прощали, хоть на миллиметр не согласятся с персональным вождем – стоит такому несогласию проявиться, как все не оглашённые или прощаемые и принимаемые до того расхождения будут пущены в ход с целью уничтожения противника. Такое отношение практиковалось как по отношению к внешним союзникам, так и к членам собственной партии, примеров множество – Екатерина Новочадова, Иван Морозов, Вадим Михайлов, Денис Зоммер, Григорий Сивачев, Сергей Довгаль, Илья Романов, Галина Дмитриева, Олег Булаев, Алексей Петров, Вадим Воронцов, Александр Зимбовский, Сергей Марский и многие другие. Можно сказать, что из числа пресловутых «врагов партии», провозглашенных Бийцом, можно было бы сформировать целое отделение минимум раза в четыре превосходящее среднюю численность московской организации РРП в момент наивысшего подъема.
Отдельно стоит коснуться вопроса о профсоюзах, так как здесь проявляется еще одна характерная черта описываемого явления. Выше упоминалось, что в свое время Биец входил в ОКП в качестве секретаря по работе с профсоюзами, тогда он активно поднимал на щит московское отделение МПРА, в котором представители РРП (Сивачев, Зимбовский) были основной движущей силой. Единство РРП и московского МПРА использовалось как один из способов публичной демонстрации рабочего характера партии (что должно было оттенять тот факт, что огромное число людей вращающихся лично вокруг Бийца и внимающих каждому его слову – часто студенты, деклассированные, а иногда и просто школьники). Сивачев и Зимбовский тогда являлись одними из основных спикеров партии на публичных мероприятиях в Москве, самим Бийцом презентовались как «настоящие боевые рабочие активисты» партии. Так было до 2016 года, когда после раскола в ОКП Бийцу удалось увести за собой значительную часть региональных политических активистов. После этого тактического успеха Биец счел для себя возможным порвать со старыми активистами РРП в лице Зимбовского и Сивачева, равно как и с самой работой с независимыми профсоюзами. Уже на апрельской конференции московской организации РРП 2017 года он завил об отсутствии необходимости уделять особое внимание профсоюзным организациям, а на съезде партии в мае 2018 года и вовсе заклеймил работу с профсоюзами и вступление в них как «голимый экономизм». И здесь мы видим еще одну черту описываемого феномена – способность диаметрально менять свои позиции по вопросу об организационном строительстве, партийной политике и рвать всякую связь со старыми партийными активистами из соображений личной власти. Таким образом, те, кого еще недавно называли «лучшими людьми партии», в любой момент могут быть представлены как враги партии (в худших традициях сталинистской аппаратной борьбы 1920-30-х гг.)
Идейно-этические аспекты феномена
Одной из базовых предпосылок функционирования описываемого явления и, вместе с тем, его частью является глубокая недооценка и непонимание важности идейно-теоретической базы политической организации и подготовки кадров. Это явление можно проиллюстрировать старым анекдотом:
«Экспериментатор подвешивал к потолку банан и впускал в комнату обезьяну. Та прыгала, прыгала, а достать не могла. Тогда экспериментатор говорил ей: «Думай, Чичи!». Обезьяна смотрела вокруг. Видела несколько предметов и среди них табуретку. Быстро подтаскивала табурет и снимала банан. Потом ученый подвесил к потолку бутылку водки и пригласил Васю. Вася прыгает, прыгает, но достать не может. Экспериментатор и ему говорит: «Думай, Вася, думай!» — а Вася отвечает: «Что тут думать? Прыгать надо!».
Из недооценки теории как таковой вытекает вульгаризированное понимание марксистской классовой теории и вера в стихийность и априорную сознательность всех без исключения представителей рабочего класса, тех активистов которые приходят в партию (от стихийных советских патриотов до консервативных публицистов и анархистов), а так же порождает разнообразные теоретические перлы вроде «вечно существующей неформальной рабочей партии». Так например, Биец на московской конференции 2017 года отказывался создавать школу подготовки рабочих активистов партии с аргументацией что «если активисты вступили в партию, то они уже способны работать с рабочими без всякой отдельной подготовки».
Что касается теоретической учебы, то до 2014 года Биец фактически саботировал всякую инициативу по ее проведению в Москве. Не взирая на тот факт, что кружковая работа начатая в 2014-2015 гг. содействовала привлечению людей к партии, Биец окончательно согласился на ее продолжение только под систематическим давлением со стороны группы инициативных партийцев к концу 2016 — началу 2017 гг. По-сути его отношение к теории и всяким проявлениям интеллектуализма сливается с таким историческим явлением как махаевщина. Единственная теоретическая работа которую Биец действительно любит – это ленинская работа «Детская болезнь левизны в коммунизме». Надо отметить, что «любовь» в данном случае не равносильна добросовестному отношению к содержанию этой работы. Данная работа хороша для СБ как прикрытие собственного взгляда на тактику политической работы, при этом содержание самой работы переворачивается с ног на голову при практической реализации ее тезисов. В результате всего этого, придя к одной тактике и зашорившись в ней, Сергей Биец реализует ее метафизически, не сверяя ее с объективной общественно-политической реальностью и не умея адекватно трактовать происходящие в ней процессы и ее противоречия. Отсюда и неправильное отношение к техническим инновациям, зацикленность на старых подходах и методах (см. выступление Бийца на съезде по поводу канала партии на Youtube).
Но если вы думаете что «проседая» в обозначенных моментах, сам Сергей Николаевич и «бийцовщина» как механизм могут дать примеры адекватного и качественного подхода к практической деятельности, а также построения эффективной организации, то вы глубоко ошибаетесь. Партия ленинского типа – не просто электоральная машина или вольное «клубное» собрание политических единомышленников и разноголосых активистов. Партия ленинского типа сильна в первую очередь двумя аспектами – крепкой организационной дисциплиной и своими кадрами. Но в бийцовщине оба этих аспекта либо отсутствуют, либо размываются по мере роста организации. Так например, все попытки институализировать РРП через принятие нормального устава партии не приносили результатов до недавнего времени. Прием и отсев членов партии осуществлялся волюнтаристским методом. Результатом этого было выстраивание в партии иерархической пирамиды, завязанной на узкий круг «партийных авторитетов». Этому помогало также потворствование со стороны этих «авторитетов» всяческим худшим чертам в личном поведении своих приближенных, создание для них условий меньшевистской расслабленности и вседозволенности. Такой подход, понятное дело, практиковался до того момента пока человек оставался лично верным лидеру. В случае утраты личной лояльности бывшие соратники подвергались публичной обструкции за те грехи, которые им с легкостью прощались в прошлом. Любые формы личной распущенность и даже откровенного скотства с легкостью прощались и обменивались на личную лояльность.
Самым ярким случаем имморалистического отношения к активистам является ситуация с Иваном Морозовым — человеком, который был одним из наиболее последовательных сторонников партийного лидера и был в итоге этим лидером бессовестно предан, как и многие другие близкие сторонники за более чем 15 лет.
Не стоит думать, что с людьми без выраженных негативных свойств, заслуженными активистами поступают сколь-нибудь лучше. Их заслуги аннулируются ровно в тот момент, когда их позиция начинает не совпадать с позицией лидера в данный конкретный момент. Тут примеров множество как в уже довольно далеком прошлом (Петров, Хрустальная), так и в недавние годы — Зимбовский, Сидоренкова, Сивачев.
Люди могли годами быть заслуженными партийными активистами, а затем стремительно могло быть объявлено что они всегда были «сумасшедшими», «оппортунистами», «борцами за экономизм», «агентами-провокаторами» и т.д. Причем эти изменения отношения к активистам и членам партии осуществлялись в совершенно оруэлловском духе чуть ли не за один день. Но бывало так же что и люди которые не расходятся по взглядам и являются хорошими активистами не ценятся и могут быть выдавлены из партии посредством затравливания приближенными к персональному лидеру лицами в отсутствии защиты с его стороны (вследствие наплевательского отношения последнего к ним). И это не смотря на то, что благодаря этой травле теряются соратники на которых можно опереться, в то время как у травящих может не быть ничего за душой, никакого небюрократического авторитета, кроме неформального карт-бланша на любые действия от лидера в благодарность за личную преданность. Проявления подобного – случай Екатерины Новочадовой и Романа Сидорова, старых заслуженных активистов партии в Москве, по отношению к которым целенаправленно и систематически осуществлял травлю один из нынешних приближенных Бийца — Комраков. В данном случае человеку социально незрелому, совсем недавно пришедшему в партию из комсомола было позволено самоутвердиться за счет старых проверенных партийных кадров в обмен на безусловную лояльность.
Весь этот набор действий и фактов является результатом того, что на внутриорганизационном уровне основной задачей является выстраивание персонифицированной иерархии состоящей из не самодостаточных людей, так как любой самодостаточный активист становится конкурентом такому лидеру, рано или поздно начинает думать независимо и критически относиться к навязываемой организации тактике и теории.
Подводя черту можно сказать что у современного левого движения есть еще множество болезней (оппортунизм, политическая проституция, пустое теоретизирование) которые не упоминались в этой статье не по причине того, что мы их не признаем или считаем несущественными, а потому что они не являются сущностными составляющими того, что описывается в этой статье. Для этих явлений нужны другие статьи — аналогично тому, как медицинские справочники не обязаны в каждой статье описывать все болезни сразу, так как для каждой болезни есть отдельная статья.
Резюмируя можно сказать, речь все же не столько про отдельно взятого человека, сколько про целый феномен постсоветского левого политикума. Не стоит питать иллюзий относительно того, что если этот самый человек исчезнет из левого движения, то исчезнут и симптомы болезни. Ведь описываемое здесь – лишь наиболее яркая персонификация конкретно-исторического синтеза, проявившегося в постсоветское время. И когда Василий Кузьмин топчет белую ленту на одном из митингов, говоря «мы не будем сотрудничать с либералами», а затем ходит на «навальнинги» с Левым Блоком, знайте – это проявление той же болезни. Когда Сергей Удальцов всю зиму 2011 года топчется в хвосте белоленточного протеста, своим тогдашним слабоволием по-сути помогая его слить и начинает радикализовываться только после Нового года (когда уже поздно), когда он мечется от либералов к КПРФ, помните – это проявление той же болезни. Когда Вадим Воронцов создавая РКП вместе с Зимбовским, затем ругает его последними словами несмотря на то, что именно Зимбовский заступался за него в конфликте с Бийцом, когда он в своих симпатиях бросается от Левого Блока к Другой России, знайте – это проявление той же болезни. При этом, вследствие личной харизматичности персонажей зараженных бийцовщиной, их последователи легитимируют их деятельность через сам факт их персонального лидерства и презумпцию их правоты и непогрешимости.
Поэтому мы должны помнить, что эти ошибки будут воспроизводиться и без конкретных личностей с которыми мы их связываем. И если мы будем игнорировать важность теоретической работы и развития, аморально относиться к своим товарищам, рассматривая их лишь как «расходный материал», прощать ошибки и пороки за факт «свойскости», быть противоречивыми и непоследовательными в тактике, строить организации не на основе дисциплины и порядка, а на основе тусовочности и персонализма без твердой идейной основы и сознательности, то мы неизбежно будем воспроизводить все основные черты бийцовщины, повторяя порочный цикл на каждом новом этапе. Поэтому следует уделять должное внимание развитию своей теоретической грамотности, умению вести внутрипартийную дискуссию, навыкам критического мышления, трезвости, умению отстаивать свою позицию даже вопреки авторитетам, стойкости при разложении вашей организации, порядочности и, в конце концов, критиковать пороки своих товарищей, не обращая внимание на преданность и личную дружбу.
Мы надеемся в будущем осветить и другие болезни современного левого движения, лишающие его политической субъектности. А пока – прощаемся с Вами до следующих статей. Удачи в борьбе!
P.S. Не смотря не описанные пороки, просьба не бросать борьбу, ибо левое движение состоит не только из представителей этих пороков, но и правильных и последовательных активистов, организаторов, теоретиков у которых есть чувство долга и понимание своей персональной ответственности, а не только намерение пестовать свое эго и самоутверждаться за счет других…
Первоначально опубликовано в группе «Рабочая демократия» 1 сентября 2018 г.