«…пролетариат не может победить, не завоевывая на свою сторону большинства населения. Но ограничивать или обусловливать это завоевание приобретением большинства голосов на выборах при господстве буржуазии есть непроходимое скудоумие или простое надувательство рабочих». Ленин В.И.
В нынешнем политическом сезоне в Москве происходит очередной цикл «избирательных кампаний», раз за разом становящихся все более деполитизированными, на фоне мощной политизации российского общества в связи с очередной атакой правящего класса на экономические позиции трудящихся (повышение НДС и пенсионная реформа). Надо ли говорить что в такой ситуации перед всякой политической организацией остро встает вопрос: «Что делать?»
Довольно очевидно как в этой ситуации будут действовать институциональные политические силы (это мы наблюдаем в режиме реального времени: выборы, PR-кампании, боязливая конъюнктурная риторика и т.д.), но все не столь очевидно если речь идет о несистемной левой марксистской организации. Такая организация, с одной стороны свободна от великого множества оков стандартной легальной политики современной РФ, но с другой стороны перед ней стоят не менее тяжелые выборы. Каков должен быть тактический баланс между сотрудничеством с институциональными партиями и сохранением независимости организации, её политической линии? На сколько мы можем уступить мейнстриму и вульгаризировать нашу риторику исходя из требований политического момента? В какой степени надежды на сиюминутный пиар должны оттенить ту систематическую работу, которую мы проделывали в период «затишья»? С этими и другими проблемами наша партия столкнулась в полный рост задолго до нашего майского съезда этого года. Они же стали коренной политической причиной разрыва между двумя неравновесными частями нашей партии.
Сегодня уже только слепой или глубоко и сознательно бесчестный человек не может констатировать того факта, что существуют две разные организации претендующие на то, чтобы носить имя «Революционная Рабочая Партия». Наши разногласия сейчас носят почти незаметный для стороннего наблюдателя характер, но они могут и будут иметь принципиальные последствия не только в тактической, но и в стратегической перспективе. В конце концов, раскол II съезда РСДРП воспринимался как личная борьба вождей за контроль над «Искрой» не только сторонними наблюдателями, но и многими участниками съезда. Лишь со временем, спустя десятилетия после съезда, старые разногласия окончательно дали созревшие плоды, поместив две части некогда единой партии в два принципиально враждебных лагеря в рамках пролетарской революции.
Конечно, следует констатировать ложность буквальных исторических аналогий, иначе всю суть современного левого движения можно было бы свести к абсурдному «реконструкторству» по отношению к той или иной эпохе прошлого (тут уже не важно какие даты превращать в предмет религиозного поклонения – от 1793 до 1968). Но едва ли можно отрицать, что на протяжении истории, в рамках всяких политических расколов, глубинная сущностная сторона подобных конфликтов (проявлявшая себя ранее в том или ином виде) становится достоянием публики слишком запоздало в сравнении с проявлениями личной неприязни, мелочной руганью, идеологическими уловками, личными симпатиями, амбициями, «сжиганием мостов» и сведением старых политических счетов (хотя мы прекрасно знаем и обратные примеры — использование высокой политической риторики в качестве прикрытия личных конфликтов и амбиций). Дабы не утопить весь конфликт в перечисленных аспектах, я бы хотел попытаться на конкретном вопросе о «внешней политике» нашей партии продемонстрировать сущность нынешнего раскола.
Хотя у одной из сторон раскола в нашей партии в лице Бийца и Ко есть огромное желание представить происходящее как мелкое и незначительное событие охватывающее исключительно московскую организацию РРП и не нарушающее обычный распорядок нашей работы, объективный факт заключается в том, что в настоящее время группу сторонников Сергея Бийца нельзя назвать иначе как «меньшевистским» сегментом нашего раскола – в смысле их удельного веса в партии в целом и в смысле политической позиции этой группы.
Вопрос о демократическом большинстве и внутреннем порядке нашей партии уже достаточно полно описал наш краснодарский товарищ Капшук и я не хотел бы в очередной раз возвращаться к этому (разве что можно просто зафиксировать тот факт, что большинство региональных организаций РРП выступили с партийных позиций, в то время как откол СБ поддержали такие специфические отделения как Оренбург (в лице Андрея Бурмы), Воронеж, свежесобранные ярославцы питающие теплые чувства к КОБ и два лично верных человека в Нижнем Новгороде), а также ряд отельных сторонников. Намного важнее сказать о том, что стало камнем преткновения на том самом московском горкоме (22 июня), с которого началась явная стадия нынешнего конфликта. Тут проблема уходит как минимум в момент ранее упомянутого майского съезда, прошедшего в этом году.
Уже на этом съезде довольно ярко проявились ростки будущего раскола. Камнем преткновения в дискуссии стали два основных вопроса: партийное строительство и тактика работы с другими политическими организациями (главным образом – КПРФ).
Историческая сторона вопроса
Следует сделать небольшое разъяснение относительно того, откуда исторически возник вопрос о работе с КПРФ. Вопрос о работе с более крупными организациями рабочего класса уходит в тактику работы британской секции большевиков-ленинцев в 30-40-е годы. Тогда объектом такой работы была НРП (Независимая Рабочая Партия). Сущность этой работы можно передать следующей выдержкой из письма Л.Д. Троцкого к британским товарищам:
«4. Вы говорите о преимуществах воздействия на НРП извне. Взятые в широком историческом масштабе, ваши доводы бесспорны, но бывают исключительные, повторяющиеся положения, которые надо уметь использовать при помощи исключительных мер. Революционные рабочие НРП сегодня еще держатся за свою партию. Их ни в каком случае не может привлекать перспектива примкнуть к группе в 40 человек, принципы которой им малоизвестны. Если они разочаруются в течение ближайшего года в НРП, они пойдут не к вам, а к сталинцам, которые сломают им позвоночник.
Если вы вступаете в НРП, чтобы работать над большевистским преобразованием партии (т.е. ее революционного ядра), то рабочие отнесутся к вам как к товарищам, сотрудникам, а не как к противникам, которые хотят извне расколоть партию.
…
8. Войдете ли вы в НРП как фракция или индивидуально, это вопрос чисто формальный. По существу вы, конечно, будете фракцией, подчиняющейся общей дисциплине. Перед вступлением вы делаете открытое заявление:«Наши взгляды известны, мы основываемся на принципах большевизма-ленинизма и сложились как часть Интернациональной Левой Оппозиции. Ее идеи мы считаем единственной основой, на которой может быть воздвигнут новый Интернационал. Мы вступаем в НРП, чтобы убедить членов партии на повседневной практической работе в правильности наших идей и в необходимости для НРП примкнуть к инициаторам нового Интернационала».
Этот подход после смерти Троцкого развивали лидеры британской политической группы Militant, чья тактика эволюционировала к работе в качестве фракции в Лейбористской партии. К моменту распада СССР Militant существовала не только в форме марксистской фракции Лейбористской партии, но и как часть более широкого международного коммунистического движения – Комитета за марксистский интернационал (позднее – Международная Марксистская Тенденция). Создавая во второй половине 90-х годов российскую секцию КМИ, её основные теоретики (Тэд Грант и Алан Вудс), не оценившие еще в полной мере объективные условия политического развития РФ и партий в ней, стремились применить британскую тактику в российских условиях. К настоящему времени Вудс в значительной мере пересмотрел свои прежние воззрения на тактику политической работы в России.
После раскола российской секции КМИ в 2002 году, на её обломках появились две (помимо канувшей в Лету РРП-Пермь) организации существующие до настоящего момента. Одна – российская секция ММТ, значительно пересмотревшая методологию политической работы и отказавшаяся от тактики непосредственного энтризма в КПРФ в силу того, что энтризм является эффективным лишь при условии возможности открытой фракционной агитации и пропаганды своих идей (что принципиально невозможно в рамках КПРФ). Другая – РРП с центром в Москве, попытавшаяся в 2000-е годы осуществить энтризм в КПРФ без особого успеха (представители РРП были через некоторое время исключены из КПРФ, за ними из партии последовала пара десятков разагитированных членов).
До 2014 года и основания ОКП, РРП существовала как относительно небольшая, но боевая и обладающая некоторой сетью межрегиональных контактов, организация. Создание ОКП не рассматривалось членами партии как обычная попытка энтризма – существовала вполне искренняя надежда на создание организации последовательно проводящей коммунистические принципы, способной стать настоящей массовой левой альтернативой. Хотя эта надежда не оправдалась, раскол в ОКП стал шагом для дальнейшей эволюции РРП в сторону её количественного и качественного роста, становления как независимой коммунистической организации. Наша партия вышла на вполне реальную перспективу плодотворной независимой работы – наша региональная сеть возросла на порядок, партия пополнилась большим числом активных молодых коммунистов и коммунисток, началось движение по укреплению партийных институтов, организация обрела опыт самостоятельной легальной политической борьбы, мы были сильны в области реального участия в трудовых конфликтах в отдельных коллективах и на целых предприятиях.
Все это признавалось на XI съезде нашей партии (2016 г.) даже самым рьяным нынешним апологетом безусловной электоральной и политической поддержки КПРФ – Сергеем Бийцом.
Биец об организационной самостоятельности РРП (XI съезд)
В таком состоянии, если не учитывать пару пертурбаций малого масштаба, мы подошли к нашему XII съезду.
XII съезд: с массами или с руководством?
И теперь необходимо обратиться к обозначенному выше противоречию в нашей партии.
В рамках вопроса о КПРФ две наиболее крайние точки зрения были выражены в проекте резолюции съезда (подготовленном группой Бийца) и в выступлении члена ЦК партии Григория Сивачева.
Текст проекта резолюции который в итоге был откорректирован съездом:
«Спад общественной активности привел к резкому сокращению численности всех политических организаций и прежде всего оппозиционных. Массовой остается лишь КПРФ, которая имеет относительно большую численность и региональный охват. Все прочие организации существенно сократились за прошедшее время. Мы должны, применяя тактику единого рабочего фронта с КПРФ против буржуазии, стремиться завоевать положение авангарда в борьбе рабочего класса».
Выдержка из выступления Сивачева по обозначенному вопросу:
«По постановлению у меня есть ряд поправок. Каждую я буду разъяснять. Во-первых, я поддерживаю Александра Савальского по поводу 9 и 10 пунктов. То бишь это пункты «массовой остается лишь КПРФ, которая имеет относительно большую численность и региональный охват, все остальные существенно сократились за прошедшее время». Само утверждение этого факта – это какой-то непонятный «лизок» в сторону КПРФ, который непонятно зачем нам в этом постановлении нужен. Тем более, что он противоречит 6 пункту, где мы пишем «может ли либеральная и патриотическая оппозиция дать какую-либо альтернативу? Нет» и т.д. «Патриоты всегда будут предлагать правительство народного доверия» (что делает КПРФ), «повторять шовинистическую ахинею из СМИ» (что делает КПРФ). То есть мы в шестом пункте пишем что мы не рассчитываем на КПРФ, не считаем их нашими союзниками, а в девятом пункте мы зачем-то их облизываем. Десятый пункт: «Мы должны применять тактику единого рабочего фронта с КПРФ». То есть мы уже не заявляем, как на прошлом съезде, о критической поддержке, что мы прекрасно понимаем какие минусы есть в этой партии, но ввиду того, что бывают региональные отделения ведущие правильную политику, иногда у нас могут быть тактические союзники по каждому конкретному случаю. Сейчас мы не заявляем о критической поддержке. Мы прямо говорим: «мы должны применять тактику единого рабочего фронта с КПРФ против буржуазии». То есть мы идем с шовинистической организацией которая спекулирует на левых идеях, которая продавалась уже много раз подряд, которая продает рабочих! Мы идем с ними вместе единым фронтом — это мы заявляем в резолюции!
Поэтому я предлагаю убрать пункты 9 и 10 дабы не позориться (с КПРФ региональные отделения могут и так сотрудничать, мы им не запрещаем). Есть моменты когда сотрудничество с КПРФ нам приносит пользу и мы этого не запрещаем, но зачем залезать языком им в задницу?! Мне не понятно».
Выступление Сивачева, хоть и очень жесткое, спорное и категоричное, проливает свет на то обстоятельство, что с момента возрождения РРП, поставившей перед собой вполне самостоятельные задачи в рамках современного политического пространства, ряд её авторитетных членов в определенный момент приняли для себя решение о повороте партийного курса от строительства самоценной и субъектной классовой организации к превращению в организацию-сателлит при КПРФ, безоговорочную поддержку этой партии вместо критической. Более того, автор данной статьи эмпирически может увязать этот поворот со временем освобождения из тюрьмы Сергея Удальцова и очередным политическим кульбитом, который он предпринял – включением Левого Фронта (главным образом в Москве) в систему электоральной политики КПРФ. Дело в том, что часть нашего бывшего руководства была исторически тесно связанна с фигурой Удальцова и всегда оглядывалась на его действия и политические маневры еще со времен работы нашей партии с молодежью АКМ в 2000-е годы, плюс разговоры о «борьбе за улицу» с Удальцовым начались с их стороны еще как минимум с января 2018 года. Видимо именно после августа 2017 года у этой части руководства нашей партии возникла идея о ревизии всей нашей тактики после 2014 года, чему дополнительно способствовала истерия вокруг выдвижения Грудинина на президентских выборах. Открылся соблазн извлечения выгоды из участия в институциональной избирательной политике в качестве «прицепного вагона», группы поддержки.
По итогу съезд партии принял такую формулу постановления которая подразумевала гибкую тактику взаимодействия с местными организациями КПРФ, завязанную на вполне конкретные местные условия и политический контекст в силу того, что разные отделения КПРФ весьма неоднородны по своему политическому поведению и среди них встречаются как сугубо реакционные, так и весьма прогрессивные. Таким образом, мы отдавали себе отчет в том, что конкретные нюансы нашей политической тактики (в том числе на выборах), а так же нашей работы с массами как партийных, так и беспартийных сторонников КПРФ должны строиться исходя из конкретных местных условий. Мы так же отдавали себе отчет в том, что такая работа не может строиться без отстаивания нашей собственной партийной платформы и критики партбюрократии.
Короче говоря, перед нашим съездом стояла вполне конкретная проблема: идти с массами или идти с аппаратом? Большинство делегатов дало вполне ясный ответ на этот вопрос.
Москва: исторический парадокс бюрократического центра
Мы прекрасно понимаем что в массовом сознании трудящихся при нынешних условиях, сложившихся окончательно после 2011 года, существуют в первую очередь те партии и политические движения которые транслируются по телевизору и в прочих массовых СМИ. Они можно сказать «въелись» в ткань общественно-политического порядка постсоветской России. Следует понимать что эта устойчивость присутствия КПРФ в массовом общественно-политическом пространстве взаимосвязана с существованием и функционированием самой современной системы власти в РФ. При этом конкретная социальная база поддержки КПРФ, а так же состав местных организаций неоднородны от региона к региону. Руководство КПРФ вполне смогло включиться в нынешний политический ландшафт в качестве «профессиональной оппозиционной партии» пройдя через долгую череду предательств рабочего класса (с 1993 года до настоящего времени), расколов и договоренностей с системой буржуазной диктатуры. Нынешний консенсус между бюрократической верхушкой КПРФ и действующей властью вполне четко можно отнести к периоду после 2009 года (когда доля государственного финансирования партии превысила объем членских взносов на фоне разгрома левого актива таких региональных организаций как Челябинск, Санкт-Петербург, Москва и т.д.) После разгрома группы сторонников Владимира Уласа в Москве и выделения МОК, бюрократия КПРФ смогла выработать действенные методы сохранения формальной численности (каковая снизилась с девяностых годов на десятки, если не на сотни тысяч) и отсечения внутреннего несогласия. Вместе с тем, невозможно отрицать тот факт, что в недрах КПРФ и особенно региональных ЛКСМ сохранились достойные коммунистические кадры, а ряд региональных организаций партии по-прежнему являются центрами притяжения левых масс с которыми нам следует работать и выступать солидарно.
Однако, в Москве исторически сложилась иная ситуация. Некоторые наши товарищи пришедшие в партию из КПРФ еще прекрасно помнят чистки Московского отделения после 2009 года, объектом которых они были. В случившемся тогда не было никакой случайности – эти события были продуктом всего исторического пути Московской организации и всей логики функционирования власти внутри КПРФ.
История полна любопытнейших парадоксов в рамках которых параллельно развиваются взаимоисключающие казалось бы процессы. Есть свой исторический парадокс и у КПРФ в Москве: чем более сужалась база массовой поддержки КПРФ в Москве, тем более эта партия оказывалась представлена на разных уровнях выборов в городе. В 90-е годы КПРФ собирала митинги на которые могли выйти сотни тысяч москвичей, но так или иначе кандидаты от КПРФ не были представлены на мэрских выборах. И лишь в 2013 году, уже после значительного падения поддержки, кандидат от КПРФ в лице Ивана Мельникова был впервые полноценно представлен на выборах мэра Москвы. У поверхностного стороннего наблюдателя может возникнуть закономерный вопрос: как возможно что массовая поддержка партии в регионе снижается в то время как её политическое представительство возрастает? Ответ заключается в том, что в рамках существующей системы власти КПРФ именно потому и до такой степени представлена на выборах в Москве, до какой она не представляет серьезной угрозы системе буржуазной диктатуры.
К нынешнему времени КПРФ в Москве «очистилась» и стала безопасной для власти. Последний серьёзный подъем массовой поддержки КПРФ в Москве был связан с именем Владимира Уласа – первого секретаря Мосгоркома КПРФ с 2004 по 2008 гг. Улас попытался всерьез оживить работу московского отделения, обратить его политическую риторику к трудящимся массам, на символическом уровне обратиться к историческому наследию партии большевиков (хоть и в сугубо сталинистской интерпретации). Это дало результаты в виде временного роста поддержки КПРФ в Москве, но привело Уласа и его сторонников к прямому конфликту с высшим руководством партии, завершившимся отстранением Уласа от руководства московским отделением. С того момента для высших партбюрократов ситуация в Москве была «схвачена» и к настоящему времени они уже не видят необходимости как-либо считаться с мнением собственного низового актива (несравненно более радикального, чем Горком и Президиум ЦК) – достаточно сказать что актив московских райкомов первоначально встретил инициативу по выдвижению Кумина мягко говоря «без энтузиазма», но решение сверху все равно было продавлено.
Кстати, рекомендую читателям ознакомиться с данным выступлением Уласа, дабы иметь представление о том, какие тенденции существовали внутри московской КПРФ еще каких-то десять лет назад.
И тут мы подходим к проблеме нынешних выборов мэра Москвы и отношения Московской организации РРП к ним. Тут положение можно описать парафразом Сталина: «других левых кандидатов у меня для вас нет». Мы вынуждены констатировать, что исторический путь развития как самой КПРФ, так и её московского отделения привел к тому, что выборы мэра Москвы по-прежнему лишены внятной левой альтернативы, способной действительно объединить для публичной коммунистической агитации огромные массы трудящихся. Но как же нам следует действовать в этих условиях? Тут есть два ответа. Один нам уже известен, его дала группа сторонников Сергея Бийца в партии: безусловно поддержать всякого кандидата от КПРФ, не взирая на конкретные условия и нюансы политической ситуации. Эта тактическая линия была рассчитана на призрачную сиюминутную выгоду, надежду повести за собой массы, сдвинуть КПРФ влево и т.д.
Несмотря на то, что голосование пройдет только завтра, мы уже можем ответить на вопрос о том «что обещают и что дают».
Стала ли КПРФ центром консолидации огромных масс на фоне пенсионных протестов? К сожалению нет. Существуют отдельные региональные успехи, но сама кампания потонула в инерции, склоках и неспособности нынешнего партаппарата к серьезной политической мобилизации (что особенно ярко проявилось в Петербурге). Безусловным успехом был митинг 28 июля в Москве, собравший огромную массу протестующих, но и этот импульс был утерян (что мы могли наблюдать совсем недавно – 2 сентября), вполне осязаемые казалось бы перспективы потонули в текучке стандартной избирательной кампании. Грызня отдельных политических блоков за то, чтобы отхватить свой кусок от общенародного протеста губит сам протест, деморализует людей и отвечает, таким образом, в первую очередь интересам администрации президента. А значит высшие аппаратчики сделали свое дело, в очередной раз предав трудящиеся массы.
Полевела ли московская КПРФ под влиянием группы Бийца? Нет. Если мы внимательно посмотрим на выступления на митингах КПРФ, а также на предвыборную кампанию Кумина, то мы обнаружим что риторика не изменилась практически ни на йоту, а программа «мэра-социалиста» ещё более умеренная и деполитизированная, чем и так довольно скромная социал-реформистская программа Мельникова в 2013 году. Да и пытались ли сторонники безусловной поддержки оказывать такое влияние? Пытались ли они обозначить свою самодостаточность в поле публичной избирательной агитации и привлечь к себе симпатии масс как к самостоятельной силе? Тут достаточно просмотреть более десятка выступлений на локальных районных мини-митингах дабы увидеть, что их лейтмотивом было: «поддержим Вадима Кумина – настоящего рабочего кандидата» (подобные тезисы оставляют приторное ощущение даже у самих рядовых членов КПРФ, не проявивших особого рвения в рамках нынешней кампании). А где же критика? Где выдвижение собственных требований и тезисов? Где пропаганда марксизма? Всего этого нет – есть лишь полная моральная и политическая капитуляция перед Горкомом и Президиумом ЦК. Это лишь было подтверждено митингом 2 сентября в Москве, где сторонники Бийца оказались полностью растворены и незаметны в общей массе группы поддержки у сцены – наглядная иллюстрация итога такой политики.
Митинг 2 сентября. Найдите группу Бийца.
Быть может группа Бийца хотя бы получила «благодарность» от нынешнего кандидата, рукопожатием с которым так гордился Сергей Николаевич? Тут ответ тоже неутешительный – Кумин скорее готов публично провозгласить союзниками ОКП (sic), зеленых и РКП (sic) нежели ту группу, которая вложила больше сил в его избирательную кампанию, чем сама КПРФ. Да и чего по большому счету стоили все эти безумные усилия и растрата человеческих сил? Это мы увидим уже завтра, когда Мосизбирком объявит вполне ожидаемый результат, а аппаратчики, немного повозмущавшись перед камерами телеканалов, в очередной раз все примут. Кинув тех, кто им поверил. Опять. (UPD от 10.09.2018: как и было написано здесь — Кумин получил примерно схожий с Мельниковым результат при более низкой явке, руководство КПРФ спокойной проглотило это, без лишних скандалов наносящих урон буржуазной «стабильности»)
Почему же так? Ответ прост: пока аппаратный ареопаг КПРФ жестко держит вожжи, левые марксистские организации будут рассматриваться либо как его враги, либо как его добровольная обслуга (надо ли говорить, что никакого электорального блока с Горкомом КПРФ РРП не заключала?). «Любовь» Бийца и его сторонников к аппарату обречена остаться безответной, сколько бы сил в неё вкладывалось и сколько бы ни было попыток «произвести впечатление» (а последнее СБ прекрасно умеет).
Так какой же должна быть критическая поддержка в таких условиях? Прежде всего следует принять как факт ранее сказанное: «других левых кандидатов у меня для вас нет». Горькая правда заключается в том, что у трудящихся планирующих пойти и голосовать на выборах в Москве, нет внятной коммунистической альтернативы, есть лишь её скверный эрзац. Конечно, даже такой сомнительный заменитель – это лучше чем ничего и, пожалуй, если уж вы намерены таки идти на выборы, то стоит выразить хотя бы символическое недоверие нынешней власти, отдав за него голос. Но самого обозначенного факта это не меняет и говорить, что выборы есть ключ к достижению рабочей власти, а представленный кандидат является настоящим рабочим кандидатом – значит бессовестно обманывать трудящихся и подрывать доверие к партии. Ответьте сами себе, не зададутся ли те же сторонники КПРФ после выборов вопросом: если вы так рьяно поддерживали этого кандидата и не выдвигали своих лозунгов, то с какой стати нам вообще обращать на вас внимание и присоединяться к вам?
Именно исходя из этого, мы должны не капитулировать, не сдавать наши принципы и программу перед сомнительными соблазнами сиюминутного успеха. Мы должны идти с массами левых сторонников и активистов КПРФ, гордо поднимая флаг большевиков-ленинцев, поддерживать те их инициативы, которые отвечают нашим принципам и нашей программе, и бескомпромиссно критиковать аппарат, его предательство, реакционность, соглашательство, оппортунизм и т.д. При этом мы не должны отказываться от той работы, которая составляла сущность нашей организации – прямая агитация среди трудящихся, работа с трудовыми коллективами, теоретическое образование и т.д. Если публичной коммунистической альтернативы исторически не возникло, то наша задача – создать её в будущем.
Кроме того, наши товарищи из регионов наглядно показывают, что на местах есть достойные кандидаты-коммунисты от КПРФ с которыми возможно осуществлять пресловутый «единый фронт» на выборах и это правильный подход, который мы, члены московской организации будем однозначно приветствовать.
Я мог бы завершить эту статью броским торжественным лозунгом, но сейчас не время для парадных выкриков – нам предстоит долгая и упорная работа по строительству марксистской партии и я позволю себе надеяться, что она не будет проделана впустую.
Олег Булаев (08.09.18)