Отмечая 200-летие Фридриха Энгельса, основоположника, наряду с Карлом Марксом, идей научного социализма, воспользуемся этой возможностью, чтобы прикоснуться к жизни этого великого человека и к его замечательным достижениям.
Хотя марксизм и несет в себе имя Маркса, нельзя забывать о существенном вкладе в него Энгельса и ту цепь, что неразрывно связывала жизни этих двух людей. Без сомнения, Энгельс обладал энциклопедическим умом, охватывающим знания в таких разнообразных областях, как философия, экономика, история, физика, филология и военное дело. Знание последнего даже принесло ему прозвище «генерал».
Слишком часто Энгельс рассматривается как тот, кто играл вспомогательную роль при Марксе. В то время как Маркс был титаном во всех отношениях, Энгельс также играл ключевую роль в тех же областях. Будучи чрезвычайно скромным, Энгельс всегда уступал первое место Марксу. Но когда мы читаем обширную переписку между ними, нельзя не заметить выдающегося теоретического вклада Энгельса. Стоя рядом с Марксом он являл собой политического исполина.
Ранние годы
Написано немало биографий Энгельса, некоторые из них хорошие, некоторые нет. Одна из последних — за авторством претенциозного Тристрама Хант под названием «Коммунист в сюртуке», выделяется тем, что представляет собой особенно скверный экскурс в жизнь Энгельса.
Но что еще можно ожидать от подобных личностей? У буржуазных историков есть свои личные интересы, особенно когда они пишут о Марксе и Энгельсе. Мало что из себя представляющий Тристрам Хант не исключение. Нам нечего почерпнуть из пустословия подобных псевдо-интеллектуалов.
Родившийся в семье текстильных фабрикантов из города Бармена, что в Рейнской области, молодой Энгельс порвал с со своим классовым окружением и встал на точку зрения рабочего класса. С этого момента он целиком посвятил себя делу свержения капитализма и освобождения рабочего класса. Вместе с Марксом, также выходцем из буржуазии, он стал одним из величайших вождей рабочего класса.
В свои двадцать с небольшим Энгельс «открыто примкнул» к революционному чартизму и написал свое знаменитое «Положение рабочего класса в Англии». Установив прямой контакт с рабочим движением Англии, именно тогда Энгельс стал убежденным коммунистом.
В своих ранних произведениях, он, хотя и непоследовательно, как писал Маркс, «уже сформулировал некоторые общие принципы научного социализма».
Маркс
Его встреча и дружба с Марксом начались в августе 1844 года. Было положено начало политическому и теоретическому сотрудничеству длиной в жизнь, которому суждено было изменить мир. Как позже вспоминал Энгельс:
«Когда мы весной 1845 г. снова встретились в Брюсселе, Маркс… уже завершил в главных чертах развитие своей материалистической теории истории, и мы принялись за детальную разработку этих новых воззрений в самых разнообразных направлениях».
Их сотрудничество принесло свои плоды в серии теоретических работ, таких как «Немецкая идеология», и пиком которых через несколько лет стал «Манифест Коммунистической партии». На этом пути им приходилось вести борьбу с носителями путаных идей и представлений самого разного рода.
«Просто позор, что приходится всерьез воевать против подобного несусветного вздора», — писал Энгельс. «Я не оставлю публику в покое, пока не разобью Грюна [социалиста-утописта] наголову, пока не прочищу их засоренные мозги».
Тесная связь между ними двумя стала еще более близкой. По словам Ленина:
«Старинные предания рассказывают о разных трогательных примерах дружбы. Европейский пролетариат может сказать, что его наука создана двумя учеными и борцами, отношения которых превосходят все самые трогательные сказания древних о человеческой дружбе».
Троцкий, изучивший всевозможные аспекты жизни Энгельса и его теоретических достижений, также давал ему необходимую оценку:
«Энгельс, несомненно, одна из лучших, наиболее цельных и благородных по складу натур в галерее больших людей. Воссоздать его образ — благородная задача и в то же время исторический долг…»
«..как они дополняют друг друга; вернее: как сознательно Энгельс дополняет собою Маркса, расходует себя на дополнение Маркса, всю свою жизнь, видит в этом свое назначение, находит в этом удовлетворение, — без тени жертвы, всегда сам по себе, всегда жизнерадостный, всегда выше своей среды и эпохи, с необъятными умственными интересами, с подлинным огнем гениальности в неостывающем очаге мысли».
«В аспекте повседневности Энгельс чрезвычайно выигрывает рядом с Марксом (причем Маркс ничего не теряет). Помню, я, после чтения переписки Маркса-Энгельса в своем военном поезде, высказал Ленину свое восхищение фигурой Энгельса, и именно в том смысле, что на фоне отношений с титаном Марксом верный Фред ничего не теряет, наоборот, выигрывает».
Ленин с живостью, я бы сказал с наслаждением, присоединился к этой мысли: он горячо любил Энгельса именно за его органичность и всестороннюю человечность. Помню, мы не без волнения разглядывали вместе портрет юноши Энгельса, открывая в нем те черты, которые так развернулись в течение его дальнейшей жизни».
«Когда начитаешься прозы Блюмов, Поль-Форов, Кашенов, Торезов — наглотаешься микробов мелочности и наглости, пресмыкательства и невежества, нельзя лучше освежить легкие, чем за чтением переписки Маркса и Энгельса, друг с другом и с другими. В эпиграмматической форме намеков и личных характеристик, иногда парадоксальных, но всегда глубоко продуманных и метких — сколько поучительности, умственной свежести и горного воздуха. Они всегда жили на высотах».
Троцкий продолжал:
«Прогнозы Энгельса всегда оптимистичны. Они нередко опережают действительный ход дальнейшего развития. Мыслимы ли, однако, вообще исторические прогнозы, которые, по французскому выражению, не сжигали бы некоторые посредствующие этапы?
В последнем счете Энгельс всегда прав. То, что он в письмах к Вишневецкой говорит о развитии Англии и Соед. Штатов, полностью подтвердилось только в послевоенную эпоху, 40-50 лет спустя, но зато как подтвердилось! Кто из великих людей буржуазии хоть немного предвидел нынешнее положение англо-саксонских стран? Ллойд Джорджи, Болдвины, Рузвельты, не говоря уже о Макдональдах, кажутся и сегодня еще (сегодня даже больше, чем вчера) слепыми щенками рядом со старым, дальновидным Энгельсом. Какой нужно иметь медный лоб всем этим Кейнсам, чтоб объявлять прогнозы марксизма опровергнутыми. (Л.Троцкий, Дневники и письма)
Материализм
Молодые Маркс и Энгельс были последователями великого немецкого философа Гегеля. Его учение, несомненно, имело революционный характер. Диалектический метод Гегеля стал краеугольным камнем их мировоззрения, после того как они очистили его от идеализма и твердо поставили на ноги. Через Фейербаха они превратились в материалистов. Философия материализм объясняет, что материя первична, а идеи представляют собой отражение материального мира.
Они были первыми, кто объяснил, что социализм не есть выдумка мечтателей, а опирается на развитии производительных сил и классовую борьбу. Социализм окончательно превратился в науку. «Без немецкой философии, — объяснял Энгельс, — научный социализм никогда бы не появился на свет».
В частности, Энгельс, внес вклад в философию марксизма в своих более поздних работах, а именно: «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», «Анти-Дюринг» и «Диалектика природы».
Как Маркс, так и Энгельс понимали значимость рабочего класса. В своей работе «Положение рабочего класса в Англии», опубликованной в 1845 году, он объяснял, что пролетариат — это не только страдающий класс, но и класс, который борется за свое освобождение. Его совместная с Марксом работа, «Манифест Коммунистической партии», дала дальнейшее развитие этим идеям.
Диалектика
После поражения революции 1848 года Маркс и Энгельс оказались в Англии: Маркс — в Лондоне, Энгельс — в Манчестере. В Манчестере Энгельс устроился работать на фирму своего отца, занялся «проклятой коммерцией», чтобы иметь возможность оказывать материальную помощь Марксу.
Переписка между ними двумя происходила почти ежедневно. Посредством своих писем они обменивались идеями, мыслями и открытиями во всем своем изобилии.
В 1870 году Энгельс окончательно переехал в Лондон, чтобы он и Маркс могли принимать непосредственное участие в совместной умственной работе, а также активно участвовать в работе Первого интернационала. Эта работа имела огромное значение для организационного объединения передовых рабочих всех стран.
К тому времени Маркс закончил написание первого тома «Капитала» и готовил материал для следующих двух томов. Когда в августе 1867 года он закончил первый том, он написал Энгельсу следующее:
«Только тебе обязан я тем, что это стало возможным! Без твоего самопожертвования ради меня я ни за что не мог бы проделать всю огромную работу…»
В то время как Маркс большую часть своего времени уделял «Капиталу», Энгельс участвовал в иной, полемической работе, которая позволила ему очертить основные положения марксизма. Сюда входит «Анти-Дюринг», затрагивавший философию, общественную и естественные науки. Из-под его пера также вышло «Происхождение семьи, частной собственности и государства», где материалистическая концепция применялась к далекому прошлому человеческой истории. Тогда же он написал работу «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии».
«Маркс и я, — пишет Энгельс — были едва ли не единственными людьми, которые спасли из немецкой идеалистической философии сознательную диалектику [от уничтожения со стороны идеализма, в том числе гегельянства] и перевели ее в материалистическое понимание природы… Природа является пробным камнем для диалектики, и надо сказать, что современное естествознание доставило для такой пробы чрезвычайно богатый, с каждым днем увеличивающийся материал и этим материалом доказало, что в природе все совершается в конечном счете диалектически, а не метафизически».
«Великая основная мысль, — объяснял Энгельс — что мир состоит не из готовых, законченных предметов, а представляет собой совокупность процессов, в которой предметы, кажущиеся неизменными, равно как и делаемые головой мысленные их снимки, понятия, находятся в беспрерывном изменении, то возникают, то уничтожаются… эта великая основная мысль со времени Гегеля до такой степени вошла в общее сознание, что едва ли кто-нибудь станет оспаривать ее в ее общем виде. Но одно дело признавать ее на словах, другое дело — применять ее в каждом отдельном случае и в каждой данной области исследования…»
«Для диалектической философии нет ничего раз навсегда установленного, безусловного, святого. На всём и во всём видит она печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед ней, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему. Она сама является лишь простым отражением этого процесса в мыслящем мозгу».
Таким образом, по Марксу и Энгельсу диалектика — это «наука о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления».
Капитал
Воодушевление Маркса и Энгельса росло по мере роста движения. После смерти Маркса Энгельс самостоятельно продолжил работу в качестве наставника и вождя европейского социалистического движения, ставшего к тому моменту массовой силой. Его советов ждали с нетерпением, в преклонном возрасте он с охотой использовал свои обширные знания и опыт.
Как и Маркс, Энгельс знал много иностранных языков и вел обширную переписку по множеству вопросов. Невероятно, но она охватывает 13 томов Собрания сочинений общим объемом 3957 писем. Это свидетельствует об поразительной тесной связи между ними и об их совместной работе.
Маркс умер до того, как смог внести последние штрихи в свой обширный труд по политической экономии. Используя черновики, оставленные Марксом, Энгельс отложил собственное исследование и взял на себя колоссальную задачу завершения работы Маркса — редактирования и публикации второго и третьего томов «Капитала». Только он мог расшифровать неразборчивый почерк Маркса.
Как он писал Лаврову: «Особенно это беспокоит меня потому, что я — единственный из оставшихся в живых, кто в состоянии расшифровать этот почерк и эти сокращения отдельных слов и целых фраз».
Для выполнения этой задачи он ежедневно посвящал этой работе время с 10 до 17 часов. Также ему выпала задача отредактировать работу и внести необходимые дополнения. Так он стремился завершить произведение «исключительно в духе автора».
По поводу второго и третьего томов «Капитала» Ленин одобрительно писал: «Действительно, эти два тома «Капитала» — труд двоих: Маркса и Энгельса».
Как объяснял Троцкий:
«Энгельс был не только гениальным человеком, но и чрезвычайно добросовестным. В литературной работе, как и в практических делах, он не выносил небрежности, неаккуратности и неточности. Он проверил каждую запятую (в буквальном смысле слова) в посмертной работе Маркса и вел переписку на предмет вторичных орфографических ошибок».
Лидер
Энгельс отзывался о работе «Происхождения семьи, частной собственности и государства», написанной через года после смерти Маркса, как об «исполнении завещания» Маркса. Произведение это можно считать одним из фундаментальных работ современного социализма.
После смерти Маркса Энгельс стал прямым и неоспоримым вождем мирового социализма и был таковым вплоть до своей смерти двенадцать лет спустя.
В июне 1884 года, когда Бернштейн и Каутский пожаловались ему на давление со стороны различных «эрудированных» филистеров в партии, Энгельс ответил: «главное — ничему не уступать и, кроме того, сохранять полное спокойствие».
Все это время Энгельс стоял на защите научного социализма, давая ответы на все искажения и заблуждения по этому поводу.
«Согласно материалистическому пониманию истории — писал он Йозефу Блоху в сентябре 1890 года, — в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали».
«Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение — это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки; политические формы классовой борьбы и ее результаты — государственный строй, установленный победившим классом после выигранного сражения, и т.п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм».
Скромность
Энгельс возмущался этими новоявленными «марксистами», считавшими, что понимают марксизм и способны свободно применять его, не усвоив, однако, его принципов.
«Всю свою жизнь я делал то, к чему был предназначен, — писал Энгельс Иоганну Филиппу Беккеру, — я играл вторую скрипку, и думаю, что делал свое дело довольно сносно. Я рад был, что у меня такая великолепная первая скрипка, как Маркс. Когда же мне теперь в вопросах теории вдруг приходится занимать место Маркса и играть первую скрипку, то дело не может обходиться без промахов, и никто этого не чувствует сильнее, чем я сам. Но только тогда, когда настанут более бурные времена, мы по-настоящему почувствуем, что мы потеряли в лице Маркса. Никто из нас не обладает той широтой кругозора, с которой он в нужный момент, когда надо было действовать быстро, всегда умел найти правильное решение и тотчас же направить удар в решающее место. В спокойные времена, правда, иной раз случалось, что события подтверждали мою, а не его правоту, но в революционные моменты его суждение было почти безошибочно».
Этой скромностью Энгельс показывал свое теплое отношение к Марксу и оказывал почтение его памяти. Он писал Францу Мерингу:
«Тот, кому выпало на долю счастье проработать в течение 40 лет вместе с таким человеком, как Маркс, при его жизни обычно не пользуется тем признанием, на которое, казалось бы, мог рассчитывать. Но когда великий человек умирает, легко случается, что его менее значительного соратника начинают оценивать выше, чем он того заслуживает, и это, по-видимому, происходит сейчас со мной. История в конце концов все поставит на свое место, но к тому времени я благополучно отправлюсь на тот свет и ни о чем ничего не буду знать». (Письмо Энгельса Францу Мерингу в Берлин 14 июля 1893)
Против оппортунизма
Энгельс сыграл колоссальную роль в руководстве силами Второго интернационала. Он принял участие в Третьем конгрессе интернационала в Цюрихе. В ходе заключительного заседания он обращался к делегатам сначала на английском, затем на французском, затем на немецком языках.
Он изучал газеты разных секций и специфические условия каждой страны. Он вел переписку и принимал многочисленных посетителей в своем доме на Риджентс-Парк-роуд. Свободно разговаривал на английском, французском, итальянском, мог читать на испанском и почти на всех славянских и скандинавских языках.
В последние годы своей жизни он не боялся бросить вызов оппортунистическим идеям, проявившихся во влиятельных немецких и французских секциях интернационала. Своим новым введением к книге Маркса «Гражданская война во Франции» он произвел эффект разорвавшейся бомбы на оппортунистов. Там он подчеркивал, что государство «есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим, и в демократической республике ничуть не меньше, чем в монархии».
В качестве примера он указывал на Соединенные Штаты:
«И все же мы видим там две большие банды политических спекулянтов, которые попеременно забирают в свои руки государственную власть и эксплуатируют ее при помощи самых грязных средств и для самых грязных целей, а нация бессильна против этих двух больших картелей политиков, которые якобы находятся у нее на службе, а в действительности господствуют над ней и грабят ее».
Свое вступление к брошюре Маркса он завершил следующими словами, адресованными оппортунистам в немецкой социал-демократии:
«В последнее время социал-демократический филистер опять начинает испытывать спасительный страх при словах: диктатура пролетариата. Хотите ли знать, милостивые государи, как эта диктатура выглядит? Посмотрите на Парижскую Коммуну. Это была диктатура пролетариата».
За этим с его стороны последовала атака на реформизм и «парламентский кретинизм» в партии. Бюрократы в руководстве Социал-демократической партии опустили несколько высказываний, чтобы смягчить его критику и выставить защитником пацифизма.
Энгельс отвергал не революционные действия в целом, но несвоевременную активность небольшого меньшинства и формы уличных боев, не соответствующие новым условиям техники. Когда он узнал, что было сделано от его имени, он пришел в ярость. Эти оппортунистические тенденции позже породили бернштейнианство и ревизионизм, которые в конечном итоге привели к предательству августа 1914 года.
Коммунизм
Несмотря на свои преклонные годы, Энгельс был молод душой и, безусловно, обладал чувством юмора, говоря, что он «все еще довольно шустрый». В другом письме он писал:
«Мое положение таково: 74 года, которые я начинаю чувствовать, и столько работы, что ее хватило бы на двух сорокалетних. Да, если бы я мог разделить самого себя на Ф. Энгельса 40 лет и Ф. Энгельса 34 лет, что вместе составило бы как раз 74 года, то все быстро пришло бы в порядок. Но при существующих обстоятельствах все, что я могу, это продолжать свою теперешнюю работу и работать возможно больше и возможно лучше». (Письмо Энгельса Лауре Лафарг 17 декабря 1894 г.)
В одном из своих последних писем к Лаврову он писал:
«Мне жаловаться не приходится, но я начинаю замечать, что 74 года это не 47. Однако события должны помочь нам сохранить жизненные силы; вся Европа кипит, повсюду назревают кризисы, особенно в России. Долго там не может так продолжаться. Тем лучше».
В письме к Бебелю он заключает: «а принимая резолюцию по этому вопросу, распейте бутылку хорошего вина в память обо мне». Это было типично для Энгельса, жившего полной жизнью.
Энгельс умер 5 августа 1895 года, умер убежденным революционным коммунистом. Его прах был развеян над морем у Бичи-Хед в Истборне. Без сомнения, его революционный дух продолжает жить в марксистской тенденции, защищающей его наследие, продолжает жить в борьбе за мировой социализм.
Роб Сьюэлл