Митинг в Санкт-Петербурге: итоги и выводы
3-го августа прошёл санкционированный митинг против произвола на выборах в Санкт-Петербурге. Протестовать, по информации из разных источников, пришло от восьмисот до полутора тысяч человек. По сравнению с предшествующим митингом 24-го июля, акция оказалась менее масштабной как по количеству протестующих, так и по составу выступающих: если на прошлом митинге на трибуне было несколько ораторов, которых можно условно отнести к левому политическому крылу, в этот раз в список попал только представитель местного Левого фронта. Активисты Революционной рабочей партии приняли участие в митинге и распространяли среди протестующих свою листовку с призывом поддержать независимых рабочих кандидатов и не ограничиваться борьбой за «честные» выборы.
В последний вечер перед митингом организаторы формально заявили, что в знак солидарности с протестующими в Москве будут запрещены все флаги, кроме российского триколора и гербов двух столиц. Почему москвичам не стоит брать флаги на несанкционированное шествие по Садовому кольцу — вполне понятно, а вот почему петербуржцам нельзя демонстрировать принадлежность к политическим организациям на санкционированном митинге в загоне с фонтанами — совершенно загадочно. Солидарность, ценность которой в любом протесте невозможно переоценить, никогда, кажется, ещё не принимала таких странных форм.
Понять, какие политические силы и в каком соотношении составили аудиторию митинга, стало в итоге непросто: тысяча людей смешалась в одну массу с парой триколоров во главе. Предсказуемо не сдали штандартов только провокаторы из прокремлёвского «Поколения Z», занявшие места перед сценой и по окончании митинга бодро отчитавшиеся о сотне участников со своей стороны при реальной численности в десять человек.
Отсутствие политического радикализма и реальных планов ведения протестной кампании компенсировалось выступающими по большей части радикализмом риторическим. Один из ораторов после своей речи был даже задержан полицией — сотрудники оскорбились употреблением президентской фамилии вместе с известным ругательным словом. После митинга, к счастью, он был отпущен без протокола: по информации издания ЗАКС.Ру, полицейских он удостоверил, что х***** со сцены назвал совсем не того Путина — речь шла о его менее известном однофамильце. Задержаны по итогу были только несколько провокаторов, пытавшихся своим не вполне трезвым строем заблокировать подход к сцене. Полиция на этот раз оказалась, на удивление, «с народом», по крайней мере с организаторами митинга им делить было нечего.
Было бы неправильно полностью согласиться с либертарианцем Световым, отказавшегося в Москве от компромисса с властями и призвавшего выходить на несанкционированные акции, однако очевидно, что петербургский формат митинга в загоне без призывов к конкретным действиям, без программы борьбы, без партийной символики, а в идеале вообще — без партий, и власти, и полицию вполне устраивает. Конечно, отдельные выступающие озвучивали лозунги о допуске независимых кандидатов в Санкт-Петербурге и отмене муниципального фильтра, но звучали они так, что было понятно: в реальность этих требований никто из выступающих по-хорошему не верит.
Кампания за признание независимых кандидатов на данный момент продолжает набирать обороты в Москве, в то время как в Петербурге она уже идёт на спад. Следующая акция планируется 17-го августа, однако с учётом имеющейся динамики она может собрать даже меньше участников, чем прошедший митинг на пл. Ленина. Лозунг «мы вернёмся» сложно считать мобилизующим, по крайней мере пока местные лидеры либеральной оппозиции не смогут внятно объяснить людям куда и зачем они должны вернуться, что делать перед этим и чего планируется достичь в итоге. Справиться с этой задачей на данный момент никто из них не может, и поэтому протест остаётся по большей части символическим актом.
Тем не менее, замешательство либеральных лидеров и постепенный спад общественной мобилизации никак не снимают политической ответственности с левых активистов. Масса людей ощущает недовольство фальсификациями, подлогами и открытыми репрессиями, к которым прибегает государство в попытке сохранить статус-кво. Что бы ни говорили адепты социального анализа по фотографиям и умельцы априорно отличать фрилансера от «настоящего рабочего», среди этих людей огромное количество трудящихся и молодёжи, которые для нас являются очевидной социальной базой. Вместо того, чтобы искать проблемы демократического движения в «неправильной социальной базе», стоило бы всерьёз задаться вопросом о том, как левым и коммунистам можно было бы завоевать политическое влияние в этом стихийном движении и поставить его с рельс символического активизма и парламентских интриг на рельсы борьбы за реальные преобразования в интересах трудящегося большинства. Конечно, при текущем раскладе сил, такая перспектива выглядит скорее утопической, однако отказ от борьбы в данном случае приведёт только к тому, что левые потеряют даже те единицы и десятки потенциальных сторонников, которых они могли бы отвоевать.